Думаю, что "иоа аои" - это просто личное междометие адресата стихотворения (т.е. его первой жены, Марии Вишняковой, по всей видимости; см. ниже в комментах стихотворение 1928 года "Твое изумление или твое / Зияние гласных..."). Личное междометие, выражающее какие-то сильные чувства: изумление, восторг, ужас, любовь, что угодно. И не обязательно именно "иоа аои", - вероятно, она вообще любила гласные междометия. Сравните (как это на первый взгляд ни смешно): "ой, йо", "уя!", "йя!", "о! а! у!", "ы!", "и-и...", "э..." и т.п., да хотя бы даже американские "уау" и "йе!" (на сегодняшний день уже ставшие интернациональными). Но, в отличие от перечисленных, её гласные междометия, вероятно, имели какую-то очень индивидуальную окраску и некий возвышенный строй, - это, видимо, был её "птичий язык" для близких ("птичья строчка из гласных").
"И сколько высокого непониманья / Таится в тебе для меня" - эти строки из упомянутого стихотворения 1928 года в связи с этим её "зиянием гласных" говорят о том, что щебетание это вряд ли было у них обоюдным способом общения. Но ведь в любимом человеке мы зачастую особенно любим то, в чём он на нас не похож.
Кстати, отсюда, возможно, в его более позднем стихотворении: "А! этот сон! Малютка жизнь, дыши...", - заметьте, "А!", а не "Ах!" (как, наверно, любой другой поэт тут написал бы).
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
если серьёзно
Date: 2008-07-11 09:03 pm (UTC)Личное междометие, выражающее какие-то сильные чувства: изумление, восторг, ужас, любовь, что угодно.
И не обязательно именно "иоа аои", - вероятно, она вообще любила гласные междометия.
Сравните (как это на первый взгляд ни смешно): "ой, йо", "уя!", "йя!", "о! а! у!", "ы!", "и-и...", "э..." и т.п., да хотя бы даже американские "уау" и "йе!" (на сегодняшний день уже ставшие интернациональными).
Но, в отличие от перечисленных, её гласные междометия, вероятно, имели какую-то очень индивидуальную окраску и некий возвышенный строй, - это, видимо, был её "птичий язык" для близких ("птичья строчка из гласных").
"И сколько высокого непониманья / Таится в тебе для меня" - эти строки из упомянутого стихотворения 1928 года в связи с этим её "зиянием гласных" говорят о том, что щебетание это вряд ли было у них обоюдным способом общения. Но ведь в любимом человеке мы зачастую особенно любим то, в чём он на нас не похож.
Кстати, отсюда, возможно, в его более позднем стихотворении: "А! этот сон! Малютка жизнь, дыши...", - заметьте, "А!", а не "Ах!" (как, наверно, любой другой поэт тут написал бы).