![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lukomnikovА.Е. Нестеров - Марии Александровне Гаскель
[11].III.40
Я ждал Твоего письма, торопился к нему от Клавы и очень рад, что ожиданья оправдались. Мне много радостей от умной и замечательной доброты Твоих строчек о сыне. Я долго довольствовался лаконическими весточками о нем от сестры, но что могла рассказать мне она, жизнь ребенка от которой проходила чуть-чуть ближе чем от меня. Кроме этого, у меня - ежегодные снимки Жеки, но что могли они мне сказать кроме показа того, как быстро, удивительно быстро вырастают и становятся серьезными дети.
Нежность и ласка матери, охватившие Тебя, улеглись в золотые, понятные и родные фразы - душа ребенка приоткрылась, через Твое сердце, - богаче стали мои представления о сущности, характере, наклонностях, способностях и увлечениях Жеки - образ сына встает перед моими глазами в настоящей счастливой действительности.
Мне вправду верится, что сыну хорошо живется на свете.
Жека растет, развивается в самых благоприятных условиях из тех, что были возможны, - окружен чуткими, заботливыми, добрыми и родными людьми.
Может быть, для того человека, что растет в нем, в так сложившемся детстве и есть настоящее счастье.
Может быть, то, что уже заложено в ребенке, составляло бы для нас недосягаемое. Может быть, в иных условиях, т.е. у нас, будь нерушима наша жизнь, и не вырос бы таким одаренным сынишка. Может быть, и в этот раз горькой правдой нас радует российская поговорка о том, "что ни случится - то к лучшему". Тогда был бы хоть какой-нибудь смысл моего живого погребенья и Твоих продолжительных разлук с сыном.
Я очень благодарен Берте Наумовне, Жене и Осе за то, что они взяли на себя родительский долг и создали счастливое детство Жеки.
Меня тяготит, что я ещё беспомощен и не могу сделать реальной и ощутимой мою им признательность. Я не вышел еще из круга переживаний, которым был подвластен на протяжении 5 лет, не могу еще порадовать ни Тебя, ни их тем, что приобрел способность перемещаться по земле без помощи со стороны. И сегодня я еще продолжаю составлять исключительную болячку моей семьи, предмет ее постоянных тревог, воздыханий, беспокойств и забот. Это по-прежнему моя тяжелая грусть и моя мозговая боль. В новых условиях, совсем иных от того, что чудилось [из] таежной дали, я не собрался еще в волевой клубок. Возможно, даже мои родные еще не успели меня узнать и принять за то, что я есть, не говоря уже о комплексе личных и глубоких чувствований и переживаний, в которых и я-то еще не знаю, где сердце и где рассудок... Я говорю с Тобой об этом с тем, чтобы не было у тебя недоумений по целому ряду промахов, ошибок и преступлений этического порядка, допущенных мною за период первых моих встреч с жизнью. В эту жизнь вы врастали годами, а я пришел, если не с неба свалившись и не восстав из мертвых, то как-то близко от этого.
Моя первейшая забота направлена сейчас исключительно на себя.
Прежде всего мне надо вернуть в себе человека и ощутить его достоинства и жизненный смысл. Без этого я лишний и никому не нужен. Ради этого я обратился вверх и ради этого прохожу по низу, богатому обывательскими осторожностями, выжиданиями, испытаниями - всеми тормозами живого творческого труда. И прохождения этих терний переживаются мной болезненней и резче, чем моя недавняя быль.
Но время идет и, кажется, ждать теперь уже не долго...
Можно было бы мечтать о будущем, но я боюсь делиться мечтой - она так часто расходится с действительностью, и всегда от этого лишняя боль и у тебя и у того, с кем поделишься.
Каждый день приближает меня к тому, когда я смогу хоть в какой-либо мере быть кузнецом своего счастья и носителем радости для родного круга или перестану уже поднимать новые клубки удушья в горле тех, кому когда-либо был дорог. Нужно немного еще терпенья до того, как прояснится все, связанное с жизнью. Думаю, что хватит его и у Тебя, и даже в таком большом, сложном и важном вопросе, как выяснение формы и сущности моего участия в воспитании обоим нам дорогого ребенка.
Мне слышится подчеркнутой Твоя фраза о личном семейном устройстве. Ты говоришь в ней о своей мечте жить вместе с сыном или пытаешься оградиться от возможных проявлений запоздалого отцовства.
В обоих случаях я хочу успокоить Тебя.
Если суждено мне жить, я все силы приложу к тому, чтобы помочь осуществить Твою мечту, ибо в ней часть недоступных сегодня радостей нашего сына.
Я никогда не противопоставлю интересам матери свои сомнительные отцовские права.
"Сомнительные" - я говорю потому, что в сознании ребенка я смутнее других отцов и, кроме рожденья, он мало чем обязан моему отцовству.
Желая счастья сыну, я, как и ты, хочу, чтобы мать жила со своим сыном. Сегодня, с моим возвращением в родные края, желание это еще далеко от осуществления, так же как и тогда, когда Тебе одной приходится бороться за существование. С решением вопроса по своей жизни я или помогу Тебе иметь сына рядом, или, один раз и на всю Твою жизнь, освобожу от призрачных опасений вмешательства моего в область самого дорогого Тебе.
В обоих случаях я буду руководствоваться соображениями о счастье ребенка, и хочу [сейчас], чтобы такое сознание прочно вошло в Твою душу.
Я хочу успокоить Тебя и в Твоей маленькой взволнованности по поводу болезни Жеки - воспаление среднего уха - довольно частая болезнь детворы и является следствием простуды от сквозняков и ветра. Если вовремя захватили родные эту болезнь у ребенка и начали лечить, малыш не будет страдать последствиями и осложнениями.
Видимо, у родных неважно дело с жильем. Я послушал Тебя и отправил сегодня письмо Берте Наумовне. К ее ответу, м.б., выяснится и моя судьба, а может быть, это было бы моим счастьем, я смогу наладить вопрос и с серьезным его лечением где-либо поблизости от нас.
Я получил сохраненные Тобой документы, они немного смягчат трудности, вставшие передо мной в поисках работы. Очень благодарен Тебе. Стыдно, но, право, бумажки порой расцениваются дороже самого человека, а то, что прислано Нюрой, избавит меня хоть от косых и недоверчивых взглядов провинциальных чиновников.
Большое, большое спасибо.
Жалею о том, что пропало: какое ни на есть, все же, то было мое пережитое, а из него нам все дорого: и наше светленько<е> и наше поганеньк<ое>. Тебя винить в том, что это "мое все" пропало, я не вправе, т.к. ни разу не просил и не напоминал о необходимости сохранения тяготившего Тебя хлама. Кто-то чужой и безжалостный к дорогому моей памяти оставил Тебя без возможности помочь мне сейчас в полной мере. Не болей этим - тут ведь действительно нет Твоей вины.
Из документов мне надо будет искать еще трудовой список, который хранился в театре и неизвестно куда сдан после ликвидации, и профбилет или справку о союзном членстве от Мособл<нрзбр>. Все это я поручил искать Нюре.
На всякий случай перешли мне старый профбилет 1932 г., в числе других документов и он мне, м.б., пригодится, хотя бы для восстановления трудового стажа.
Еще раз благодарю Тебя за хорошее письмо о сыне.
Желаю Тебе здоровья и бодрости для счастья нашего малыша.
А. Нестеров
Таганрог
22 переулок, д. 74.
А.Е. Нестеров - Евгению Нестерову
(Ташкент, ул. Свердлова, дом 28, Гаскель Берте Наумовне)
2/II 41
Дорогой сынок! Я получил твою открыточку и очень рад, что она пришла на Новый год, когда у всех был праздник. Ты сообщил мне о своих подарках и я счастлив от того, что они тебе понравились. Скоро начнешь ходить в школу. Я очень хочу, чтобы ты учился в Ташкенте так же хорошо, как в Москве. Напиши мне о своей поездке из Москвы. Что тебе в дороге понравилось - ты, наверное, как и я, любишь смотреть из окна поезда на леса, города и села, которые проезжаешь. У нас в кино показывают сейчас картину "Яков Свердлов", ты написал мне, что эта картина тебе понравилась, и я непременно решил ее посмотреть. На елке, которую мы проводим, каждый день присутствуют по [100] детей, есть среди них такие хорошие мальчики как ты, а есть такие ужасные шалуны и проказники, что портят веточки елки и воруют игрушки. Если у тебя есть елочка, ты не сделаешь ей больно и будешь следить за нею, чтобы она подольше стояла нарядной и радовала тебя и всех, кто на нее любуется. Целую тебя крепко. Поцелуй за меня бабушку, Женю и Осю. Твой папа.
А.Е. Нестеров - М.А. Гаскель
(Москва, 69, ул. Чайковского, 16, кв. 45)
[2.VII.41]
Добрый день, дорогой друг! Ты не суди меня за то, что мало слов находится у меня для беседы и переписки. Пишу о главном, что тревожит тебя. Берта Наумовна настойчиво домогалась поездки в Мариуполь и вчера 1/[VII] увезла туда Женю. Непрочность моего положения и наша материальная ограниченность подторопили ее в стремлении повидать Нину. Кроме того, ей кажется, что там можно спокойнее прожить. Мне очень грустно, что малыш снова далеко от меня, и очень больно, что мало чем я смог бы быть ему полезен и в случае, когда он был бы рядом. Так вышло волею судьбы, что сын наш стал сыном бабушки, носителем ее воззрений, мудрости и навыков ее хорошего существа... Ни к тебе ни ко мне он, в сущности, не привязан... Всякое расставание с бабушкой для него горько. Я очень тревожусь тем, что они в Мариуполе, а все мы считаем, что безопаснее было бы им подождать еще в Ростове несколько дней до нашей получки и ехать в Ташкент, где опасность войны меньше. Так и условились с Б.Н. - повидав Нину, в случае, если там так же напряженно живут как и у нас, она быстро соберется в обратную дорогу. Не нервничай и не беспокойся за здоровье Б.Н. и Жеки: выехали они оба здоровыми.
Привет Катюше, Ануле и всем жильцам.
А.
А.Е. Нестеров - М.А. Гаскель
[Ростов н.-Д.] 10 июля 1941
Я получил твое тревожное письмо, Марийка, и мне понятно и больно твое беспокойство за сына и Берту Наумовну. Я сам, несмотря на привычку к неожиданностям, нервничаю и тревожусь, главным образом по той же причине неизвестности их состояния и здоровья и местонахождения.
Я писал тебе, что 1-го июля Б.Н., после настойчивых просьб отправить ее в Мариуполь, выехала на пароходе "Ейск", во втором классе, к Нине.
Отправляли ее мы в трудных условиях, при безденежьи, т.к. ни мне, ни Клаве зарплату вовремя не выдали. После покупки билета у Б.Н. на руках осталось всего 30 руб. Пища в дорогу была собрана на одни сутки и так же по нашему скудному достатку. Успокаивались мы все краткостью пути - 2-го/VII они должны были быть уже у Нины. Я очень просил Б.Н. сразу же по приезде к Нине послать мне телеграмму и бросить из Мариуполя открытку. Но вот уже десять дней, а от Б.Н. нет вестей.
Мы все обеспокоены - не случилось ли чего в дороге. Послали телеграфный запрос и ждем ответа от Нины. Беспокойство наше возрастает от того, что 4/VII Нина послала к нам письмо Б.Н. и это свидетельствует, что 4/VII их еще не было на Кальчикстрое. Прямо не придумаем, что с ними могло статься. Или их где-либо высадили, или Б.Н. забыла от радостной встречи, что надо написать, либо опять виновата почта.
Если бы тобой или мною было проявлено к сыну за время его роста больше внимания и заботы, мы были бы вправе распоряжаться его судьбой сообразно нашим желаниям. Но фактическим родителем Жеки, заменяющей и мать и отца, является Б.Н., и я не мог помешать ей утащить с собой сына, в дни, когда мое личное положение непрочно, мать больна, Клава замотана службой и нагрузками. У Б.Н. был так велик страх перед нашей неустроенностью и безденежьем, что она прямо-таки болела от мысли о разлуке с Жекой.
Кроме того, малыш так трогательно привязан к бабушке, что от одной попытки расставанья с ней залил себя слезами и растрогал всех до слез упорством быть рядом с бабушкой всегда и всюду. Мама и папа в сознании его живут на втором плане... Жду, когда вспомнит Б.Н. о том, что волнения от разлуки с сыном свойственны и нам.
Мальчик растет хороший. Пусть не огорчает тебя то, что узнала ты от Нюры из письма Клавы - Жека нервный, впечатлительный и слушает только бабушку... Мы ссорились с ним мало, и ссоры эти определяются опять-таки не его, а моей виной. Не умеем, не учились мы воспитывать детей и сдерживать себя при них резче, чем со взрослыми... Помимо того, есть и расхождения в воззрениях на роль ребенка в условиях сегодняшнего загруженного времени у меня с Б.Н. Растит его Б.Н. слишком изнеженным, опекаемым, лишенным возможности проявлять личные желания и собственную волю. Это безопасно для младенчества, но сказывается потом на возрасте, вынужденном жить без опеки бабушки.
Мальчик примерно вежлив, ласков, но кажется мне не всегда искренним. И слишком уж напичкан прописной моралью о хороших детях.
Все это не вечно, все жизнь подправит и введет в рамки норм советской детворы, когда побольше поработает в школе и вырастет из состояния бабушкина или маменькиного сыночка.
Здоровьем крепок, и врач нашел его сердце здоровым, вопреки утверждениям о пороке.
Сыном я очень доволен и как собеседником - он прекрасно развит, имеет хорошую память. Может складно рассказать прочитанную книгу и с 2 - 3-х чтений декламирует сложные стихи. Среди окружающей детворы этим качеством он сильно выделяется. Это заслуга Б.Н., и я ей очень благодарен.
Мое положение по-прежнему неустойчиво. Работа условна. Деньги платят когда хотят.
Как общественник - сформировал бригаду из артистов для обслуживания частей РККА и этой работой загрузил все свободное время.
Будь здорова. Не тревожься.
Привет Катюше и Ануле и всем жильцам.
А.Н.
-------
Из архива Е.А. Нестерова.
[11].III.40
Я ждал Твоего письма, торопился к нему от Клавы и очень рад, что ожиданья оправдались. Мне много радостей от умной и замечательной доброты Твоих строчек о сыне. Я долго довольствовался лаконическими весточками о нем от сестры, но что могла рассказать мне она, жизнь ребенка от которой проходила чуть-чуть ближе чем от меня. Кроме этого, у меня - ежегодные снимки Жеки, но что могли они мне сказать кроме показа того, как быстро, удивительно быстро вырастают и становятся серьезными дети.
Нежность и ласка матери, охватившие Тебя, улеглись в золотые, понятные и родные фразы - душа ребенка приоткрылась, через Твое сердце, - богаче стали мои представления о сущности, характере, наклонностях, способностях и увлечениях Жеки - образ сына встает перед моими глазами в настоящей счастливой действительности.
Мне вправду верится, что сыну хорошо живется на свете.
Жека растет, развивается в самых благоприятных условиях из тех, что были возможны, - окружен чуткими, заботливыми, добрыми и родными людьми.
Может быть, для того человека, что растет в нем, в так сложившемся детстве и есть настоящее счастье.
Может быть, то, что уже заложено в ребенке, составляло бы для нас недосягаемое. Может быть, в иных условиях, т.е. у нас, будь нерушима наша жизнь, и не вырос бы таким одаренным сынишка. Может быть, и в этот раз горькой правдой нас радует российская поговорка о том, "что ни случится - то к лучшему". Тогда был бы хоть какой-нибудь смысл моего живого погребенья и Твоих продолжительных разлук с сыном.
Я очень благодарен Берте Наумовне, Жене и Осе за то, что они взяли на себя родительский долг и создали счастливое детство Жеки.
Меня тяготит, что я ещё беспомощен и не могу сделать реальной и ощутимой мою им признательность. Я не вышел еще из круга переживаний, которым был подвластен на протяжении 5 лет, не могу еще порадовать ни Тебя, ни их тем, что приобрел способность перемещаться по земле без помощи со стороны. И сегодня я еще продолжаю составлять исключительную болячку моей семьи, предмет ее постоянных тревог, воздыханий, беспокойств и забот. Это по-прежнему моя тяжелая грусть и моя мозговая боль. В новых условиях, совсем иных от того, что чудилось [из] таежной дали, я не собрался еще в волевой клубок. Возможно, даже мои родные еще не успели меня узнать и принять за то, что я есть, не говоря уже о комплексе личных и глубоких чувствований и переживаний, в которых и я-то еще не знаю, где сердце и где рассудок... Я говорю с Тобой об этом с тем, чтобы не было у тебя недоумений по целому ряду промахов, ошибок и преступлений этического порядка, допущенных мною за период первых моих встреч с жизнью. В эту жизнь вы врастали годами, а я пришел, если не с неба свалившись и не восстав из мертвых, то как-то близко от этого.
Моя первейшая забота направлена сейчас исключительно на себя.
Прежде всего мне надо вернуть в себе человека и ощутить его достоинства и жизненный смысл. Без этого я лишний и никому не нужен. Ради этого я обратился вверх и ради этого прохожу по низу, богатому обывательскими осторожностями, выжиданиями, испытаниями - всеми тормозами живого творческого труда. И прохождения этих терний переживаются мной болезненней и резче, чем моя недавняя быль.
Но время идет и, кажется, ждать теперь уже не долго...
Можно было бы мечтать о будущем, но я боюсь делиться мечтой - она так часто расходится с действительностью, и всегда от этого лишняя боль и у тебя и у того, с кем поделишься.
Каждый день приближает меня к тому, когда я смогу хоть в какой-либо мере быть кузнецом своего счастья и носителем радости для родного круга или перестану уже поднимать новые клубки удушья в горле тех, кому когда-либо был дорог. Нужно немного еще терпенья до того, как прояснится все, связанное с жизнью. Думаю, что хватит его и у Тебя, и даже в таком большом, сложном и важном вопросе, как выяснение формы и сущности моего участия в воспитании обоим нам дорогого ребенка.
Мне слышится подчеркнутой Твоя фраза о личном семейном устройстве. Ты говоришь в ней о своей мечте жить вместе с сыном или пытаешься оградиться от возможных проявлений запоздалого отцовства.
В обоих случаях я хочу успокоить Тебя.
Если суждено мне жить, я все силы приложу к тому, чтобы помочь осуществить Твою мечту, ибо в ней часть недоступных сегодня радостей нашего сына.
Я никогда не противопоставлю интересам матери свои сомнительные отцовские права.
"Сомнительные" - я говорю потому, что в сознании ребенка я смутнее других отцов и, кроме рожденья, он мало чем обязан моему отцовству.
Желая счастья сыну, я, как и ты, хочу, чтобы мать жила со своим сыном. Сегодня, с моим возвращением в родные края, желание это еще далеко от осуществления, так же как и тогда, когда Тебе одной приходится бороться за существование. С решением вопроса по своей жизни я или помогу Тебе иметь сына рядом, или, один раз и на всю Твою жизнь, освобожу от призрачных опасений вмешательства моего в область самого дорогого Тебе.
В обоих случаях я буду руководствоваться соображениями о счастье ребенка, и хочу [сейчас], чтобы такое сознание прочно вошло в Твою душу.
Я хочу успокоить Тебя и в Твоей маленькой взволнованности по поводу болезни Жеки - воспаление среднего уха - довольно частая болезнь детворы и является следствием простуды от сквозняков и ветра. Если вовремя захватили родные эту болезнь у ребенка и начали лечить, малыш не будет страдать последствиями и осложнениями.
Видимо, у родных неважно дело с жильем. Я послушал Тебя и отправил сегодня письмо Берте Наумовне. К ее ответу, м.б., выяснится и моя судьба, а может быть, это было бы моим счастьем, я смогу наладить вопрос и с серьезным его лечением где-либо поблизости от нас.
Я получил сохраненные Тобой документы, они немного смягчат трудности, вставшие передо мной в поисках работы. Очень благодарен Тебе. Стыдно, но, право, бумажки порой расцениваются дороже самого человека, а то, что прислано Нюрой, избавит меня хоть от косых и недоверчивых взглядов провинциальных чиновников.
Большое, большое спасибо.
Жалею о том, что пропало: какое ни на есть, все же, то было мое пережитое, а из него нам все дорого: и наше светленько<е> и наше поганеньк<ое>. Тебя винить в том, что это "мое все" пропало, я не вправе, т.к. ни разу не просил и не напоминал о необходимости сохранения тяготившего Тебя хлама. Кто-то чужой и безжалостный к дорогому моей памяти оставил Тебя без возможности помочь мне сейчас в полной мере. Не болей этим - тут ведь действительно нет Твоей вины.
Из документов мне надо будет искать еще трудовой список, который хранился в театре и неизвестно куда сдан после ликвидации, и профбилет или справку о союзном членстве от Мособл<нрзбр>. Все это я поручил искать Нюре.
На всякий случай перешли мне старый профбилет 1932 г., в числе других документов и он мне, м.б., пригодится, хотя бы для восстановления трудового стажа.
Еще раз благодарю Тебя за хорошее письмо о сыне.
Желаю Тебе здоровья и бодрости для счастья нашего малыша.
А. Нестеров
Таганрог
22 переулок, д. 74.
А.Е. Нестеров - Евгению Нестерову
(Ташкент, ул. Свердлова, дом 28, Гаскель Берте Наумовне)
2/II 41
Дорогой сынок! Я получил твою открыточку и очень рад, что она пришла на Новый год, когда у всех был праздник. Ты сообщил мне о своих подарках и я счастлив от того, что они тебе понравились. Скоро начнешь ходить в школу. Я очень хочу, чтобы ты учился в Ташкенте так же хорошо, как в Москве. Напиши мне о своей поездке из Москвы. Что тебе в дороге понравилось - ты, наверное, как и я, любишь смотреть из окна поезда на леса, города и села, которые проезжаешь. У нас в кино показывают сейчас картину "Яков Свердлов", ты написал мне, что эта картина тебе понравилась, и я непременно решил ее посмотреть. На елке, которую мы проводим, каждый день присутствуют по [100] детей, есть среди них такие хорошие мальчики как ты, а есть такие ужасные шалуны и проказники, что портят веточки елки и воруют игрушки. Если у тебя есть елочка, ты не сделаешь ей больно и будешь следить за нею, чтобы она подольше стояла нарядной и радовала тебя и всех, кто на нее любуется. Целую тебя крепко. Поцелуй за меня бабушку, Женю и Осю. Твой папа.
А.Е. Нестеров - М.А. Гаскель
(Москва, 69, ул. Чайковского, 16, кв. 45)
[2.VII.41]
Добрый день, дорогой друг! Ты не суди меня за то, что мало слов находится у меня для беседы и переписки. Пишу о главном, что тревожит тебя. Берта Наумовна настойчиво домогалась поездки в Мариуполь и вчера 1/[VII] увезла туда Женю. Непрочность моего положения и наша материальная ограниченность подторопили ее в стремлении повидать Нину. Кроме того, ей кажется, что там можно спокойнее прожить. Мне очень грустно, что малыш снова далеко от меня, и очень больно, что мало чем я смог бы быть ему полезен и в случае, когда он был бы рядом. Так вышло волею судьбы, что сын наш стал сыном бабушки, носителем ее воззрений, мудрости и навыков ее хорошего существа... Ни к тебе ни ко мне он, в сущности, не привязан... Всякое расставание с бабушкой для него горько. Я очень тревожусь тем, что они в Мариуполе, а все мы считаем, что безопаснее было бы им подождать еще в Ростове несколько дней до нашей получки и ехать в Ташкент, где опасность войны меньше. Так и условились с Б.Н. - повидав Нину, в случае, если там так же напряженно живут как и у нас, она быстро соберется в обратную дорогу. Не нервничай и не беспокойся за здоровье Б.Н. и Жеки: выехали они оба здоровыми.
Привет Катюше, Ануле и всем жильцам.
А.
А.Е. Нестеров - М.А. Гаскель
[Ростов н.-Д.] 10 июля 1941
Я получил твое тревожное письмо, Марийка, и мне понятно и больно твое беспокойство за сына и Берту Наумовну. Я сам, несмотря на привычку к неожиданностям, нервничаю и тревожусь, главным образом по той же причине неизвестности их состояния и здоровья и местонахождения.
Я писал тебе, что 1-го июля Б.Н., после настойчивых просьб отправить ее в Мариуполь, выехала на пароходе "Ейск", во втором классе, к Нине.
Отправляли ее мы в трудных условиях, при безденежьи, т.к. ни мне, ни Клаве зарплату вовремя не выдали. После покупки билета у Б.Н. на руках осталось всего 30 руб. Пища в дорогу была собрана на одни сутки и так же по нашему скудному достатку. Успокаивались мы все краткостью пути - 2-го/VII они должны были быть уже у Нины. Я очень просил Б.Н. сразу же по приезде к Нине послать мне телеграмму и бросить из Мариуполя открытку. Но вот уже десять дней, а от Б.Н. нет вестей.
Мы все обеспокоены - не случилось ли чего в дороге. Послали телеграфный запрос и ждем ответа от Нины. Беспокойство наше возрастает от того, что 4/VII Нина послала к нам письмо Б.Н. и это свидетельствует, что 4/VII их еще не было на Кальчикстрое. Прямо не придумаем, что с ними могло статься. Или их где-либо высадили, или Б.Н. забыла от радостной встречи, что надо написать, либо опять виновата почта.
Если бы тобой или мною было проявлено к сыну за время его роста больше внимания и заботы, мы были бы вправе распоряжаться его судьбой сообразно нашим желаниям. Но фактическим родителем Жеки, заменяющей и мать и отца, является Б.Н., и я не мог помешать ей утащить с собой сына, в дни, когда мое личное положение непрочно, мать больна, Клава замотана службой и нагрузками. У Б.Н. был так велик страх перед нашей неустроенностью и безденежьем, что она прямо-таки болела от мысли о разлуке с Жекой.
Кроме того, малыш так трогательно привязан к бабушке, что от одной попытки расставанья с ней залил себя слезами и растрогал всех до слез упорством быть рядом с бабушкой всегда и всюду. Мама и папа в сознании его живут на втором плане... Жду, когда вспомнит Б.Н. о том, что волнения от разлуки с сыном свойственны и нам.
Мальчик растет хороший. Пусть не огорчает тебя то, что узнала ты от Нюры из письма Клавы - Жека нервный, впечатлительный и слушает только бабушку... Мы ссорились с ним мало, и ссоры эти определяются опять-таки не его, а моей виной. Не умеем, не учились мы воспитывать детей и сдерживать себя при них резче, чем со взрослыми... Помимо того, есть и расхождения в воззрениях на роль ребенка в условиях сегодняшнего загруженного времени у меня с Б.Н. Растит его Б.Н. слишком изнеженным, опекаемым, лишенным возможности проявлять личные желания и собственную волю. Это безопасно для младенчества, но сказывается потом на возрасте, вынужденном жить без опеки бабушки.
Мальчик примерно вежлив, ласков, но кажется мне не всегда искренним. И слишком уж напичкан прописной моралью о хороших детях.
Все это не вечно, все жизнь подправит и введет в рамки норм советской детворы, когда побольше поработает в школе и вырастет из состояния бабушкина или маменькиного сыночка.
Здоровьем крепок, и врач нашел его сердце здоровым, вопреки утверждениям о пороке.
Сыном я очень доволен и как собеседником - он прекрасно развит, имеет хорошую память. Может складно рассказать прочитанную книгу и с 2 - 3-х чтений декламирует сложные стихи. Среди окружающей детворы этим качеством он сильно выделяется. Это заслуга Б.Н., и я ей очень благодарен.
Мое положение по-прежнему неустойчиво. Работа условна. Деньги платят когда хотят.
Как общественник - сформировал бригаду из артистов для обслуживания частей РККА и этой работой загрузил все свободное время.
Будь здорова. Не тревожься.
Привет Катюше и Ануле и всем жильцам.
А.Н.
-------
Из архива Е.А. Нестерова.
