стихи в зоопарке (2)

Сегодня опять ходил в зоопарк, читал стихи животным. Это во второй раз, первый был летом (см. тут и тут).
На этот раз читал уткам, гусям, белой сове, осетрам, севрюге, калуге (тоже из осетровых), дагестанскому туру, лошадям, четырём оленям Давида (милу), такину (гигантскому копытному, похожему на Минотавра из диафильма "Аргонавты"), верблюду, горному козлику, тараканам (они там тоже есть, в большой стеклянной коробке), каким-то африканским насекомым, похожим на красно-жёлтые пуговицы, огромному калимантанскому орангутану, питонам, кайманам, крокодилам, красноухим черепахам.
Слушали невнимательно: многие утки и гуси, некоторые лошади, такин.
Слушали с неясной для меня степенью внимательности: некоторые утки и гуси, осетры, севрюга, калуга, тараканы, африканские насекомые, похожие на пуговицы, все питоны, кроме одного, кайманы, крокодилы, красноухие черепахи.
Слушали, но отвлекались: некоторые лошади.
Слушали внимательно: одна из уток, белая сова, дагестанский тур, 4 оленя Давида (милу), верблюд, горный козлик.
Слушал очень внимательно: тигровый питон-альбинос.
Слушал внимательнее всех: калимантанский орангутан.

(no subject)

Живёшь так живёшь, и вдруг однажды, на 50-м году жизни, узнаёшь, что Тютчев был старше Лермонтова, — в смысле, раньше родился, причём значительно, на 11 лет, т.е. он вообще был практически ровесник Пушкина (всего-то на 4 года младше), а ещё через несколько дней узнаёшь, что с детства знакомый и любимый «самовар Иван Иваныч» Хармса — вовсе не «трёхвёдерный», а «трёхведёрный», что ведь и по ритмике очевидно, а тебе никогда не приходило в голову над этим задуматься, и год рождения Тютчева ведь миллион раз на глаза попадался, а вот поди ж ты... Как жить после этого? Ни в чём, ни в чём нельзя быть уверенным.